Около получаса назад Шакал завалился в этот замечательный бордель. Около получаса назад Шакал был совершенно трезв и спокоен. Но теперь, спусти эти несчастные полчаса, все кардинально изменилось. Шакал пьяный сидел на стуле, закинув ноги в тяжелых сапогах на стол, довольно созерцая открывавшийся перед ним вид и попивая из большой кружки пиво.
Пара перевернутых столов, два трупа у стенки, дрожащий владелец заведения под барной стойкой. Зато девочки танцуют на столе, прямо перед Шакалом. Правда, танцуют так себе, потому что они тоже не в себе. Естественно, не каждые нервы вынесут лицезреть, как пьяный оборотень разносит бордель. Так что танец у них какой-то скованный, резкий, да и сами дрожат и что-то попискивают. Шакал и не думал их трогать, зачем ему убивать девушек, когда с девушками можно делать много других интересных вещей?  Кроме того, оба топора забыты в тех двух трупах у стеночки. Пусть покоятся с миром, Шакалу нужны новые могилки.
- Ну чего ты копаешься, ну чего? – раздраженно проорал он одной девице на столе. – Да ними ты уже эту несчастную юбку, что ты её все время теребишь, аж глаза уже болят от неё.
Болели не только глаза, но и рука, в которую успели всадить кухонный ножик. Конечно, рана зарастет, причем быстро, но последствия все-таки болезненны. Шакал, с негодованием швырнув опустошенную кружку в дверь, откинул голову назад, устало вздохнув.
- Чего вы как бестолочи, - протянул он страдальческим голосом. – Возьму щас…  и… и…
Мыслей, что он может такого плохого сделать, не было. Он и так уже сделал все, что только можно: убил охрану, разнес бордель, распугал путан, опустошил бочку с вином и теперь допивает пиво. Скоро ему захочется спать. Желательно с одной из этих длинноногих, что кривляются, как марионетки, на столе. Громко икнув, Шакал положил конец так и не начавшейся речи.

Сморщившись, Шакал окинул взглядом человека, представшего перед ним. Немного подумав, он все-таки вынес вердикт, что перед ним особь женского пола, и совращать её можно смело. Подавшись вперед, он поставил локти на стол, положил голову себе в руки, расплылся в широкой улыбке, обнажая все свои сорок три зуба. Алкоголем от Шакала перло куда сильнее, чем трупятиной, хотя его это, как всегда, мало волновало. Он прекрасен, он великолепен, он идеален. Его должны любить.

Услышав слово «сэр», Шакал широко зевнул, не соизволив прикрыть рот рукой. Девочки со стола куда-то смылись по одному только велению дамочки, сидящей перед ним, значит, пора переключиться на неё.

- Да ты не напрягайся, роднуль, - икнув, протянул он, запинаясь чуть ли не на каждом слове. – Мне вот… вот знаешь…  - он сделал многозначительную паузу, собираясь с мыслями. – Если что-то… ну, где-то я там когда-то… и если вдруг такое внезапно, что прям донельзя… это все хрень, это все черту. Вот… вот ты, да, вот ты. А вот я. Ну, ты понимаешь…

Покачиваясь, он с трудом поднялся со своего насеста, чуть не грохнулся, вовремя схватившись за стол. Затем, с «обворожительной» улыбкой взглянув на девушку, близко наклонился к ней.

- Вот хорошая ты баба. Понимаешь все, молодец. А ты это… ну, че сегодня делаешь вечерком?

Оборотень был на все сто процентов уверен, что девушка уже у него «в кармане». После такой трогательной речи ни одна красавица не устаил, а гермафродит точно.

Усмехнувшись он, раскачиваясь в обе стороны, да ещё взад и вперед, с изящностью беременного тюленя подковылял к стенке, где лежали трупы. Снова взглянув на почти «даму сердца» (точнее будет сказать, совсем не сердца, а другой части тела), он оскалился и, взявшись за ручки топоров, одновременно вынул их. Из чужих голов. С громким хлюпаньем. И странным треском. Невозмутимо вернув топоры в ножны, он с таким же изяществом вернулся к девушке, сидевшей на прежнем месте.

- Веди, - ухмыльнулся он.

«Только что у меня брать? Награбленного с могил мне хватает на дешевское винцо, на ремонт в таверне точно не хватит… а даже если и хватит, ничего я делать не буду. Больно надо. Бабам потакать».

Шакал окидывает взглядом комнату. Даже к пьяному сознанию иногда возвращаются остатки уцелевшего разума. Он не проходит вовнутрь, стоит рядом с незнакомкой, опираясь о дверной косяк рукой. Принюхивается и щурится, ищет подвох. Слишком уж дама приветлива к нему, разнесшему её заведение. Ведь это её заведение?
Пожав плечами, Шакал хмыкает и ядовито улыбается, глядя девушке в глаза. Сверлит взглядом, словно демонстрируя, как расширяется его зрачок. Женщины у Шакала не было давно... уж как дня два.
- Переночевааааать… - он растягивает слово, сопровождая его широким зевком. – Ночевать лучше не одному, барышня. Так сказать… - он мотнул в сторону прохода рукой, - приглашаю.
«Дико сопротивляться эта точно не начнет. Не те манеры. А если начнет, то, значит, подвох тут точно есть».

Он проходит, шаркая ногами по полу, держа руки на поясе, окидывает комнате взглядом, зачем-то пристально рассматривает потолок, а не постель, но все-таки глаза останавливаются на девушке. На её вторых девяносто. Тут же он сталкивается с её взглядом, задумчивым. Оборотень ухмыляется и, подойдя к окну, смотрит на улицу.
Сумерки сгущались. Шакал спать вовсе не хотел, Шакалу хотелось веселья. Разумеется, не в одиночестве, в одиночестве он уже довольно много успел натворить. Например, почти разнес бордель. А вот его собеседница кажется ему куда более привлекательной, чем местные девицы.
- У вас вежливое обращение с гостями, - улыбается Шакал. Рука его стала медленно ползти по талии девушки. С несвойственной ему нежностью, плавностью и осторожностью. У неё тонкий стан, на ощупь Шакалу она нравится, появляется желание потрогать ещё, - мне это нравится.
Он делает нажим на последнее слово, смотрит в её глаза, не чувствуя и капли неловкости. Обычно за таким поведением следует звонкая затрещина, крик «Что вы себе позволяете?!», а потом зовут папика. Ну, или охрану. Поэтому Шакал был несколько напряжен, ожидая первой стадии агрессии – затрещина по лицу. Оборотень в этих делах опытен настолько, что уже умеет от них уворачиваться.

Руку Шакал, конечно, не убрал, а после реплики о том, что он «хорош» вообще расцвел. Взгляд он все ещё не отводил, даже наоборот, с ещё большим интересом продолжил рассматривать девушку, чувствуя, что чем дольше он с ней общается, тем сильнее её хочет. Глаза загорались новыми живыми огнями,  улыбка переплывала в похабную усмешку.
Только вот упоминание о бане развеяло все начавшие бушевать образы. Шакал, несколько лениво, с наигранной плавностью убрал руку от девушки, облокотился о подоконник, уставившись стеклянными глазами на улицу. Баню он не любил. Не любил и озера, и реки, и дождь и… и вообще любые проявления воды.
- Баня, говоришь? – задумчиво протянул он, глубоко вздохнув. – Здесь моя очередь отказываться. Хотя, если ты составишь мне компанию…
«… для меня это будет больше, чем просто полезно. Ещё и приятно. Да и тебе доставлю…»

Касание женских рук Шакалу нравится. Он давится широкой зубастой улыбкой, которая, казалось, доходит до самых ушей. На лицо – довольство таким поворотом событий.

«Бешеный, бешеный, милая. Такой бешеный, что день сидеть не сможешь».

Ради такой можно побыть и на поводке. Часика два, а потом взять на поводок и её. Хотя… можно ограничиться просто баней. Шакал вроде бы уже согласен мыться, только бы рядом был предмет кратковременного обожания. Это не продажные девочки борделей, эта девица может показать что-то другое, новенькое. Шакал ведь тот ещё авантюрист, учиться рад всегда. 

- Какое у вас приятное обслуживание… - в полголоса произносит он, медленно вышагивая за девушкой. Шаги у неё маленькие, каблучки высокие, как раз и выходит, что оборотень идет медленно за её быстрыми шажками. Идет, дышит в шею, постоянно то кладет, то убирает руку с талии, иногда спускается к бедрам, как бы «невзначай», что-то вроде «неудачно махнул рукой, так вышло».

Из-за раскрытой двери веяло не очень приятно. Пар, влажность, запах горячей, кипящей воды, веников, дерева… и ещё чего-то, к чему Шакал не особо принюхивался. Сразу отпало все желание идти туда. Даже с дамой. Но, как только он посмотрел на неё сверху вниз, остановил взгляд на груди, затем на ногах, желание «припало» обратно. Сильное такое желание.
Он, обогнув девушку, встал перед ней, заслонив собой дверной проход. Затем плавно, медленно и аккуратно обхватил её одной рукой за талию. А после резко и крайне грубо затащил в помещение, попутно захлопнув за собой дверь.
В помещении оказалось нереально душно. Приглушенный блеклый свет бросал приятные блики на лицо девушки, делал её очертания куда более женственными, ещё более приятными для глаз. Мягкие лапки полутемноты будто обволакивали её. Шакал бы полюбовался её больше, чем три секунды, но медлить больше не желал.
Всё происходило мгновенно. Шакал приставил девушку к стене, приподнял от пола до уровня своего лица, прижав её всем телом. Одной рукой впивался в бедро, другой обхватывал её за талию. Пар сразу стал оседать на его белой коже, жутко мешая дышать. Будто желая задохнуться, Шакал припал  губами к её губам.

Шакал издал глухой звериный рык, когда почувствовал, что девушка отстраняется от него. Ещё сильнее сжал её талию - инстинктивно. Так делают хищники, волки, когда их партнерша вдруг меняет решение, пытается ускользнуть, уйти. Шакал это делает неосознанно. В Шакале бурлит волчья кровь, в висках что-то бешено стучит. После такого поцелуя он бы совсем не хотел останавливаться. Вернее… категорически не хотел. Даже если она потребует. Даже если закричит, попытается убежать. Шакал своего добьется.
Посмотрев по сторонам, Шакал остановил взгляд на приоткрытой двери. За ней шумела, била бесперебойным потоком вода, стекая куда-то вниз, под решетку, лежащую на полу. Очевидно, это девушка назвала душем. Очевидно, от этого душа и идет этот жаркий удушливый пар. Шакал мыться не хотел. Но кто сказал, что в душе они будут только мыться? И, на удивление, эта идея Шакалу понравилась.
Он снова припал к губам девушки, не обращая внимание на то, что она его упорно отталкивала. На губах он долго не останавливался, лишь пара секунд: быстро переключился на шею. Не останавливаясь, он покрывал её кожу поцелуями, параллельно волоча её за собой, в ту приоткрытую дверь, где бушевала и шумела вода. Рубашка на девушке стала заметно мешать. Шакал быстро расстегнул несколько верхних пуговиц, спускаясь ниже по шее, к груди, иногда приподнимая девушку над полом. Около самой двери он сделал резкую остановку, ногой открыл её ещё шире. Посмотрев партнерше в глаза с дикой безумной усмешкой, он заволок её под горячий душ.